7 суток в "леднике".

 

26 июня меня позвали на допрос. После обычных избиений и моего отказа сознаться меня повели в подземелье, где велели снять с себя все, кроме белья. Носки также были сняты. В таком виде меня бросили в "ледник".
Так назывался карцер, устроенный рядом с действительным ледником.
На цементном полу стояла глубокая лужа, состоявшая из мочи и испражнений, кишевшая червями, образовавшаяся на протяжении года или даже больше, поскольку из этого карцера в уборную не выводили. Посреди лужи был поставлен вверх дном ящик, на котором я мог стоять или подобрав ноги сидеть.
От ужасной атмосферы крепко закупоренного карцера можно было задохнуться. Кроме того, не давали покоя целые мириады мошки, заползавшей в глаза., в рот, в нос и в уши. Из ящика, в свою очередь, выползало несметное количество голодных клопов, разьедающих ноги. Оказывается, внутри ящика вставлялся специальный клоповник.
Чем дальше, тем нестерпимей становился холод. Тело посинело, суставы оставались в полусогнутом состоянии. Изнемогая от усталости и, вздремнув, сидя на ящике, я просыпался от укусов клопов, мошки сплошь облепившей меня и червей, забиравшихся даже на голову.
И так сутки за сутками. Пища состояла из 200 грамм полужидкого хлеба и кружки кипятку в сутки. Страдания были попросту невыносимы. От холода и сырости ломало и сверлило все кости. Болели все внутренности. Даже, казалось, мозг промерзал насквозь и голова должна была вот вот развалиться.
Время тянулось так, что от раздачи до раздачи хлеба проходила вечность. Через трое суток меня через дверь спросили, готов ли я сознаться. Я ответил "нет". "Ну, и сдохнешь тут" услышал я голос палача. Чтобы хоть чем нибудь заполнить время, я начал перебирать в памяти когда-то читавшиеся романы, кинокартины. Вспоминал, что писалось о гитлеровских застенках. Но все это никак не облегчало моих страданий. Казалось, я бы согласился на любую казнь, но только короткую, вместо этих мучений длившихся несколько суток.
Я "пропел" все известные мне песни. Наконец пришли мне в голову молитвы и церковные песнопения. Я начал читать молитвы и петь. Хотя это делалось в шутку, но вдруг такая мысль пришла: а вдруг силою этих молитв свершилось бы чудо и меня не только из этого ада выпустили бы, но даже из тюрьмы? Чудо не происходило и я в отчаянии сыпал проклятия. Сбившись со счета, я не знал уж, сколько я находился в карцере. Наконец меня вывели. Окоченевшие ноги схватывало судорогой и я с трудом двигал ими. В углу я увидел раздетого человека, стоящего лицом у стенке, и рядом с ним энкаведешника. Тогда я сообразил, что карцер понадобился для другого заключенного, поэтому может быть меня освободили. Просидел я в нем 7 суток.

--- Далее ---