Untitled Document

Дмитрий Данилович Гойченко (1903 - 1993)

БЛУДНЫЙ СЫН

Будучи как-то в гостях у вдовствующей тетки, я чего-то копался в кладовке и вдруг увидел маленький беленький карманный ножик, валявшийся в мусоре. Он был весь заржавевший, но его не трудно было и почистить. Не столько ножик меня прельщал, как черенок, на котором были нанесены деления. Одним словом, ножик необыкновенный. И понравился он мне так, что я забыл, зачем в кладовку пошел.
У меня даже голова кружилась от соблазна взять этот ножик. Во мне происходила борьба. Против взятия ножика выставлялся десяток аргументов. Соблазн же выставлял десяток своих. В конце концов, после жестокой внутренней борьбы соблазн осилил. Выйдя, я не мог глядеть тете в глаза и скорее убрался домой. Долго еще меня грызла совесть за этот ножик и я не раз готов был снести его на старое место.
Как-то один мой соученик продавал скрипку и всего за три рубля. У меня было непреодолимое желание купить эту скрипку. Боясь, что мне денег не дадут, если я укажу прямую цель, я попросил у матери три рубля, якобы для покупки книг и приобрел скрипку.
Однако, вместо игры на скрипке, я не находил себе места. Я не спал несколько ночей, пока, наконец, дошло до того, что я ночи насквозь плакал. Как меня ни успокаивали, думая, что я плачу во сне, ничего не помогало. Я значительно ослабел, ничего не стал есть, мои успехи в учении снизились. Наконец, совесть моя не выдержала и я признался матери, раскаиваясь в совершенном мною обмане.
Она горячо приласкала меня и заплакала, а я совсем разревелся. Было мне тогда уже 15 лет.
И так было всегда: совершению какого-либо греха, вызываемого сильным соблазном, предшествовала жестокая и длительная внутренняя борьба. После же совершения греха, вместо удовлетворенности, наступало угнетенное состояние и раскаяние, часто с горькими покаянными слезами.
Важно то, что я меньше всего думал о карах, грозящих мне за гробом. Кара, выражавшаяся в угрызении совести, была сама по себе совершенно нестерпимой. Я строго соблюдал посты, не отставая от родителей и скорее умер бы от голоду, чем съел бы в пост , в среду или пятницу скоромное.
Как-то я был на свадьбе. Играл оркестр, молодежь танцевала. Но вот разбушевался из-за чего-то старший боярин ( так у нас называют шаферов). Он лез ко всем в драку и я услышал, впервые в жизни, чудовищную ругань в Бога. Я был так потрясен, что думал, у меня сердце разорвется. Я немедленно ушел домой и долго не мог прийти в себя.
В нашем классе появились два брата безбожника, начитавшихся большевистской литературы. Они стали вести среди учеников безбожную пропаганду. Я ненавидел большевиков и, прежде всего, за их безбожие. Кроме того, я был страшно озлоблен на них за убийство моей сестры. Совместно с другими верующими, мы, бывало, из сил выбиваемся, доказывая, что есть Бог, ссылаясь на мудрость всего творения, но противник иногда цитатами из дьявольских книг ставил нас в тупик.
Наступили Рождественские каникулы. Это для меня была всегда самая счастливая пора года.
Тогда я учился в гимназии, вдали от родных, и очень скучал по ним, и они по мне. Таким образом, праздник Рождества Христова, являвшийся для меня главным праздником с его долгожданной Кутьей, затем с вечерей, затем с колядкой, был и для меня, и для родных праздником вдвойне. Надо еще сказать, что все родные очень любили меня. Кроме того, отец весьма гордился тем, что я хорошо учусь. У меня было большинство пятерок, троек же вовсе не было. Я рассказывал дома о безбожной пропаганде, ведущейся в школе, и о том, как мы, верные, даем отпор, хотя и не всегда достаточный. Отец, было, и говорит:
- Я думаю тебя на батюшку учить.
На что я возражал. Мне не нравилось быть батюшкой. Я хотел сделаться только учителем.
Рождество было отпраздновано, как всегда, счастливо и торжественно. Пришел следующий великий праздник - Крещение.
Как обычно, в сочельник мы кадили ладаном и всей семьей с великим благоговением молились. Затем, с пением "Во Иордане", отец побрызгал всю квартиру священной водой и мы сели за Кутью, за которой я всегда, сколько помню, испытывал чувство невыразимой радости. Я просто как бы становился другим человеком, душевно совершенно преображался. Это ощущалось в оба сочельника.
В полночь мы пошли в церковь. А утром на речке было совершено Водосвятие. Только выпустили раскрашенных голубей и стали стрелять из ружей, как послышалась стрельба из винтовок.
Выйдя на дорогу, мы увидели множество саней, на которых бежали солдаты деникинской армии. Вскоре появились большевистские войска, и праздник Крещения был омрачен..
В школе безбожники встретили меня и моих товарищей с поднятыми головами и повели еще более энергично свою атаку, постепенно завоевывая себе, правда, немногих сторонников...
Назойливость безбожников стала столь нестерпимой, переходящей от пропаганды к богохульству, что мы иногда вынуждены были пускать в ход кулаки. Дабы вооружиться какой-либо хорошей философской книгой, с помощью которой можно было бы опровергать "научные" доказательства безбожников, я обратился с просьбой к одному учителю, едущему в город, поискать такую книгу.
Пасхальным каникулам я такую книгу получил.

--- Далее ---